Гибель богов [= Книга Хагена ] - Ник Перумов

Ну что ж, Маги не имеют права убивать Смертных своим колдовством и даже собственными руками, но уж мешать им обстреливать мой остров мне никто не запретит. Для начала попробуем ветер.

Я, конечно, подозревал, что, если дела мои пойдут совсем плохо, какие-то из заклятий окажутся бессильны, особенно те, что предназначены для управления стихиями, имеющими, как известно, прямых хозяев и повелителей из числа Молодых Богов, но чтобы ветер, покорный Ямбрену, не ответил на моё магическое приказание уже сейчас — оказалось для меня новостью. Попробовал вновь, используя самые мощные заклятья и ещё усиливая их особыми сочетаниями закрепляющих чар — все безрезультатно. Мне не удалось вызвать даже самого легкого ветерка.

Огонь, вызванный таинственными снарядами наших противников, стал подбираться к береговым бастионам.

«Нечего рисковать повторными заклятьями», — подумал я, невольно сдвигая брови, хотя сердце похолодело: что, если меня каким-то неведомым образом полностью лишили моей силы? И, отчасти чтобы проверить это, а отчасти желая покончить дело сразу, я произнёс Огненное заклятье.

Эта часть боевой магии всегда хорошо удавалась мне. Любо-дорого было посмотреть, как от воды до самых звёзд взметнулась огненная стена, пожирая тучи; пламя кольцом окружило Хединсей, заключив в себя и весь вражеский флот. Я потянул гудящий занавес к себе, и кольцо стало сжиматься. На кораблях противника их капитанам не оставалось ничего другого, как заставить команду приналечь на вёсла и идти ближе к острову…

Хаген не зря поставил Гердера тысячником и не зря доверил ему Хединсей. Катапульты и баллисты мгновенно ответили; они били по давно пристрелянным квадратам, и меткость их оказывалась пренеприятным сюрпризом для нападавших. Без магической поддержки Макрана и Эстери — что они могли?

Весь покрывшись испариной, я тем не менее продолжал прижимать розоватые корабли к берегу огненным валом — пока они не опомнились и не сообразили, что защитникам не было там никакой нужды засыпать их ядрами и горшками с жидким огнём.

Вскоре у узкого входа в гавань сгрудилось до сотни кораблей; меж ними уже не было видно воды, они наваливались друг на друга бортами, ломали вёсла и снасти — а я всё сжимал кольцо огня, гоня всё новые и новые суда к уготованной им могиле; теснимые, они принуждены были войти и в гавань, приближаясь и приближаясь к пирсам…

Надо отдать им должное — сражались они отчаянно, я даже не ожидал от них подобной доблести. Но отчаянный натиск высоких воинов в шлемах с роскошными павлиньими перьями на них разбился, точно штормовая волна о скалу; заблаговременно расставленные повсюду лучники, пращники и арбалетчики Хагена встретили их как должно.

Каменные ядра крепостных баллист и катапульт дробили борта, пробивали палубы, валили мачты. Наши две самые большие метательные машины посылали в воздух камни размером с быка, которые, угодив в верхнюю палубу, прошивали все корабли насквозь, до самого днища; через огромные пробоины врывалась вода, поражённые суда тонули одно за другим — промахнуться по ним в этом скопище было невозможно. Скученные, лишённые возможности двигаться, вражеские плавучие дворцы были обречены, и их команды быстро поняли это. Поток людей хлынул по искалеченным палубам; воины прыгали с корабля на корабль, срывались, их давило бортами — но они, презрев всё, рвались к земле, предпочитая почётную смерть от меча гибели в холодной морской пучине. И я даже не мог предложить им сдаться, не зная, из какого Мира вызвало их колдовство Макрана и Эстери.

Кое-какие наиболее упорные и удачливые суда врагов продолжали посылать в нашу сторону свои странные зажигательные снаряды; я заметил, что напавшая на нас армада ещё не до конца лишилась управления — кто-то приказал сосредоточить стрельбу на ближайшем припортовом бастионе; вскоре по пирсам потекли струи расплавившегося гранита, дружинники Хагена были вынуждены оставить укрепление — жар стоял такой, что никто не мог приблизиться.

Атаки вражеской пехоты захлебнулись, наткнувшись на потоки стрел, пращных ядер и дротиков; однако обстреливаемый бастион не выдержал: среди пламени появилась огромная чёрная трещина, рассекшая стену сверху донизу; Гердер приказал нашим катапультам прицельно отвечать тем судам, которые посылали туда свои ядра, но было уже поздно. Прежде чем вражеские метательные машины умолкли, отправившись на дно вместе с кораблями, на которых находились, горящий бастион взорвался изнутри с глухим грохотом, подобным подземному грому, и рассыпался грудой раскалённых обломков, окружённых ещё не застывшими лужами расплавившегося камня.

Я рассчитывал, что, отправив на дно корабли, с которых бастион засыпали снарядами, мы избавимся от неведомых командиров армады; однако это оказалось не так. С уцелевших судов в пышущие жаром руины полетели шары с совсем иной начинкой — остужающие; через несколько минут раскалённые потоки остыли и вновь превратились в камень. Воины атаковавшего нас войска устремились на приступ, несмотря на то что пожар уже охватил почти половину кораблей, добрая треть уцелевших тонула, избитая катапультными ядрами, оставшиеся тоже были обречены — огонь приближался и к ним… Нападавшим оставалось только одно — победить; огненное кольцо по-прежнему сжималось, хотя я и поддерживал его из последних сил…

Там, внизу, на развалинах портового бастиона, дружинники Хагена встретили врагов стрелами и арбалетами, строго выполняя приказ Гердера не ввязываться в рукопашную. Баллисты продолжали методично извергать на неприятельские корабли свои смертоносные ядра, простые и зажигательные; прислуге метательных машин было велено не отвлекаться ни на что — как бы ни сложился бой на пристанях, они должны были потопить и зажечь как можно больше кораблей противника, прежде чем нас оттеснят в глубь крепости, — и приставленные к катапультам дружинники не жалели рук.

Воины с перьями на шлемах тоже пустили в ход луки, но защитники Хединсея стреляли из-за укрытий, не появляясь на открытых местах, и вскоре все остатки пристани были завалены телами в нарядных доспехах, изумительной красоты перья купались в золе и грязи.

Не в силах дольше удерживать заклинание, я погасил стену огня — и даже здесь, на большой высоте, услыхал доносившиеся из гавани изумлённые возгласы. Теперь Гердеру станет легче, кто-то из нападавших непременно да повернёт обратно, на свои корабли, чтобы спасти от огня хотя бы малую их часть…

Отдышавшись, я решил попробовать ещё одно средство, которое почти никогда не применял раньше, — посеять в нападавших страх и неуверенность; вообще-то, я невеликий мастер иллюзий: если среди нападающих есть хоть один колдун, пусть даже плохонький, он легко развеет сотворенный мной морок. Я вспомнил свои беседы в Храме Невидимок, мастерское умение его обитателей наслать на неосторожного путника непереносимый страх или роковую неуверенность в себе, если их противником оказывался не знающий страха колдун или великий воин.

Магия Невидимок была проста — странное дело, что до неё не додумался ни один из моего Поколения; однако они всегда пускали её в ход, если перед ними был только один противник, в крайнем случае двое: и я не решился использовать непроверенные заклятья сразу на огромной массе врагов. Причём нечего было и пытаться лишить их мужества обычными, хорошо известными любому Магу заклятьями, предназначенными для управления Смертными. Я почувствовал защиту, возведённую вокруг нападающей армии сразу же, как только она появилась.